Молодой месяц равнодушно смотрел сверху в темницу, пытаясь заглянуть за мое плечо. Свеча практически потухла, я, взяв перо, склонился над чистой бумагой. «Мое последнее письмо! О чем писать? Я не знаю. Слова - пусты, словно бескрайние льды. Но только они остались у меня. Я не могу тебя увидеть. Пусть молчаливые слова расскажут о том, что могут сказать лишь мои глаза» - подумал я, и гусиное перо заскользило по плотной бумаге:
“ Здравствуй моя любовь и прощай. Пишу тебе в последний раз. Много времени прошло, и былое не исправишь. Я хочу признаться в этом письме то, что не мог тебе сказать раньше. Я люблю тебя! Да, я люблю тебя всем сердцем. Моя душа горит пламенем любви и никто, слышишь, никто не сможет потушить огонь страсти в моей груди. Это моя последняя ночь, завтра я умру, но не могу заснуть - сны меня пугают. как закрою глаза, я вижу твой печальный образ. От этой мысли мое сердце сжимается от ужасной боли. Прошу тебя не грусти и не вини себя в моей смерти. Живи! Ради себя и нашего ребенка. Знай: я ни о чем не сожалею. Береги себя. Смерть разлучает нас, но я знаю: мы встретимся, обязательно встретимся. Пройдут года, и мы вновь будем вместе по ту сторону бушующего моря. Я буду ждать. Прощай, и не грусти об ушедших, они всегда с нами в наших сердцах.
Всегда с тобой  в жизни и смерти – Эрик”.
Свеча потухла, я остался один во тьме. Восток медленно светлел. Ночная мгла пугливо исчезала, новый день входил в свои права. “Мой последний рассвет” – с грустью подумал я и с надеждой посмотрел на поднимающееся солнце, лучи которого осветили мою темницу. Жалобно скрипнул замок, дверь тихо отварилась, и в мою обитель вошел священник в черной сутане, в руках которого застыли деревянные четки.
- Ты не хочешь покаяться в грехах своих, сын мой, - тихо спросил он.
- Я каюсь во всех грехах, кроме одного, - улыбнулся я.
- Иди с миром, сын мой, - сказал священник и прочитал молитву.
- Святой отец, выполните последнюю просьбу. Оставь письмо там, где развеют прах мой, - священник, взяв листок, поспешно спрятал в сутане.
***
Солнце взошло, город пробуждался от ночного сна, и площадь Правосудия медленно заполнялась праздным людом. Воздух наполнился криками и смехом, толпа ждала развлечения. Забили колокола на старой башне, и на сколоченный помост под звуки фанфар вышли трое инквизитора в черных сутанах. Заиграли трубы, отмечая начало суда, повисла мертвая тишина. Из ворот тюрьмы стража вывела двадцатилетнего юношу, закованного в кандалы. Он с трудом передвигался, на изможденном лице его застыла презрительная усмешка.
- Зачитайте обвинение, - скучающим голосом объявил один из инквизиторов.
- Сэр Эрик Ризикан обвиняется в пособничестве тьме, а также в тройном убийство слуг Святой церкви.
- Вы признаете себя виновным, Сэр Эрик? – спросил судья-инквизитор.
- Нет! – твердо ответил юноша.
- Покайся, сын мой, и тебя помилуют, - прозвучал голос инквизитора, который походил на змеиное шипение.
- Я не сожалею о содеянном.
- Одумайся, рыцарь! Она же - ведьма – исчадие ада.
- Нет! Для вас она – посланница Сатаны, а для меня – ангел. Заканчивай этот фарс, инквизитор! Тебе меня не переубедить – юноша гордо приподнял подбородок, его глаза пылали от гнева. Судья махнул рукой и удалился. Стража подхватила парня и подвила к обугленному столбу. Его приковали, из толпы полетели камни и черная брань. Юноша молча принимал удары. Пламя взлетело до небес, скрывая в своих объятиях влюбленного рыцаря. Огонь сжигал его плоть, но ни единый его стон не огласил площадь, и только шепот сорвался с его губ: «Маргарита», и свободный северный ветер подхватил имя, унося его, прочь от проклятого города. Рыцарь улыбнулся, и голова бессильно упала на грудь. Толпа взревела в экстазе, словно девятый вал.
И только один человек среди моря безумцем грустил о юноше – бледная девушка с прекрасными рыжими локонами. Из ее изумрудных глаз сочились горькие слезы. Она пыталась не плакать, но не могла себя пересилить. Девушка тихо произнесла: «До встречи, моя любовь!» и ушла прочь от площади.
***
Ночь входила в свои права, первые сумерки ложились на грешную землю. Одинокий священник стоял на берегу бушующего моря, держав руках погребальную урну. Прочитав молитву, он опрокинул урну, и яростный ветер подхватил падающий прах, унося останки рыцаря в более лучший мир. Не проронив ни звука, святой отец оставил лист бумаги под тяжелым камнем и не спеша, скрылся в ночной тьме. И только бледный месяц видел, как девушка с прекрасными волосами цвета непокорного пламени рыдает над предсмертным письмом своего рыцаря на берегу бушующего моря…