В тот, казалось бы ничем не примечательный вечер, разразилась жуткая метель. Но как я была счастлива в тот миг, в те минуты и секунды. Этим вечером мы решили бежать с Микадзу. Я была служанкой; он был из императорской семьи. как я любила его волосы, цвета смолы; глаза голубые с серебристом отливом, будто гладь озера; любила его запах, тепло. Он нужен мне был, как вода - рыбам, как весне – солнце, как живому – воздух. Я задыхалась от любви  к нему. Любовь поглощала и вдохновляла меня; как самые красивые кимоно гейш, моя душа и мое сердце, сгорали от чувств. Мы тихо и незаметно любили друг друга почти год. Никто не должен был знать о нашей любви. Нам нельзя было любить. Я растворялась в радужном счастье и тепле от его слов: « Милая. Моя милая Юри. Ты прекрасна, как радуга, после дождя, ты прекрасна, как сакура в полном своем цветении. Твои глаза цвета распустившихся листочков на деревьях ранней весной. Твой голос, будто пение канареек по утру. Твои алые губы на белом лице, словно солнце, уходившее за горизонт на бездонном небе. Ты не ходишь, ты плывешь, как лебедь. Волосы, глаза, улыбка, фигура – все в тебе идеально идеального. как же ты прекрасна, моя милая Юрико.» Я быстро одевалась в теплое кимоно и боялась опоздать. Мигом выскочив на улицу, даже не с кем не попрощавшись я , как могла при такой метели, бежала на встречу возлюбленному. Мы договорились встретится около одного из чайных домиков. Он стоял и ждал меня там. «Микадзу!» - со слезами толи счастья, толи горя прикрикнула я любимому. Он обнял меня и каков был сладок этот поцелуй. Ничего слаще не было на свете для меня. «Юри. Бежим! За нами гонятся служащие моего отца! Он понял, что мы хотим бежать!» - сказал Микадзу. Мы бежали, куда глядят глаза и не останавливались. Мы не могли допустить, чтобы нас поймали, тогда нас разлучат и нашей любви придет конец. Я не хотела даже думать о том, что у меня заберут моего милого Микадзу. Его бы поженили на другой милой японочке, а меня бы выгнали на улицу. «Нет. Лучше смерть.» - думали мы в  тот вечер. Ничего не было видно, снег с силой бил в лицо, наши тела окоченели от холода и тут мы поняли, что заблудились. Возвратится назад мы не могли - мы не вынесем утраты друг друга. Идти дальше тоже не могли – все заледенело. Природа мешала нашему счастью, словно завидовала, кидала нам  в лицо снег и била ветром, злилась. Во так мы и присели на холодную землю около вишни. Нас уже не била дрожь, просто постепенно отнималась какая нибудь конечность. «Возьми мою куртку, любимая Юрико. Ты спасешься, а наша любовь – спасет меня.» - сказал мне Микадзу. Я стала плакать, одевая его куртку, мне стало тепло и я постепенно приходила в  себя. Но любимому становилась все хуже. Он стал синим и холодным, как лед. Лишь его глаза, цвета озера, все еще поблескивали и губы могли говорить. «Не умирай, не умирай Микадзу!» - кричала я. «Тихо, тихо моя любимая Юри. как же ты прекрасна. Я люблю тебя.» - закатывая глаза, в последний раз произнес мне любимый. как же  я ненавидела в тот миг Японию, зиму, метель, холод, снег. Они отняли у меня моего любимого, моего Микадзу. Ненавидела все на свете и сам свет. Я все сидела и плакала до самого рассвета, обнимая умершего любимого и перебирая его волосы. Солнце стало припекать и мое самое красивое кимоно голубого цвета, одетое специально для Микадзу начало оттаивать. Приходила весна. После смерти Микадзу, я так и никого не полюбила. И вот спустя три года я снова стояла около этой вишни, под которой умер мой любимый и перебирала её розовые цветы. Была пора цветения и все улочки Японии наполнились запахом сакуры. Только я больше не могла радодаться. Меня поглотила печать – это особое чувство, мы беспомощны при встрече с ней. Она напоминает окно, открывающееся само по себе. Я сорвала цветочек вишни и резко вскинула руку. Нежно розовый цветочек, подхваченные теплым весенним ветерком, мягко и легко, улетел на встречу солнцу. Я смотрела на него и вспоминала улыбку моего милого Микадзу, так и он улетел оставив меня все еще висеть на ветках сакуры.