— Так, папа, я тебя последний раз спрашиваю, где книги по …
— Доченька, слезь со стола и веди себя прилично, ну нет, нет у меня книг по … Иногда, доченька, в жизни такое бывает, про что книги еще не написаны, новое, называется.
Смотрю на папу с верху вниз, мелковат он с такого ракурса, конечно. Слазить не собираюсь. Если стоять именно в этом месте, то видно самую дальнюю полочку, на которой он хранит самые ценные книги.
— И чему вас только там в вашей школе высшей учат, пока ты туда не ходила, ты так себя не вела. Хорошей, такой была девочкой, отца уважала. Можно сказать, жила по заповедям Божьим, в том числе и третей: «чти отца и мать своих».
— Пап, ну что ты такое говоришь, какие заповеди Божьи. Ты же меня еще в третьем классе заставил прочитать «Настольную книгу атеиста». Летом, между прочим, сказал, что факультатив.
— Ох, доченька, ну все ошибаются и даже я. И совсем не глупые люди эти заповеди придумывали, и эти заповеди ни одной книге, ни ничему не противоречат. А теперь послушайся их и слазь со стола.
— Не буду, пока книгу не дашь, не слезу. Хочу учиться, знаний хочу.
— «Почитай отца и мать своих», ты хоть понимаешь о чем это? Это значит, что родителей своих нужно чтить как господа Бога, ибо они создали тебя доченька. Я сотворил тебя по образу и подобию своему и, следовательно, я бог для тебя, ты это понимаешь?
Ну, может, конечно и зря я на стол ногами залезла, ну так я ж не для себя, а для знаний.
— Пап, а ты знаешь заповедь о родителях всего третья. А знаешь о чем вторая?
Папа недовольно посмотрел в окно, видно понял, к чему я собираюсь апеллировать.
— Так вот вторая заповедь: не сотвори себе идола, папа. А знаешь к чему это?
— Так слазь со стола, а то сейчас сам сниму.
Видно поверил, что я поверила, что он бог или хотя бы идоленок.
— Это к тому, что согласно первому древнему парадоксу Божьей власти: может ли кто-то быть всемогущ (может ли Бог создать такой камень, который сам не может поднять), Бог — система динамическая и эволюционирует во времени. Он просто каждый миг становится все могущественнее и могущественнее, то есть изменяется и изменяется. А идолов сотворять и рисовать его нельзя, потому что он, папа, уже может и не человеческого обличия, хотя и сотворял нас по своему подобию. А если ж ты его нарисуешь, так это ж будет устаревшая информация, мы ж тогда не сможем быть ему подобны. Понимаешь, папа, нас так по философии учили. А завтра у меня зачет, давай сюда книги, а то сама найду.
— Значит, ты не веришь, что я бог?
— Ой, папа, верю. Если бы ты был не бог, то стояла бы здесь на твоем рабочем столе и просила бы у тебя знаний, как нищий на паперти.
— Вот именно, — отец повеселел. — Это Ницше говорил: «и не давайте милостыню нищим, пока они ее не попросят», а я тебе уже дал. Все нужные книги, доченька, я тебе уже давно дал. В этой жизни не читать, а думать, иногда приходится. А теперь подумай, хорошо и слазь со стола.
— «И молятся они своему Богу, и не знают, что бог их умер» — перекривляю его я фразой оттуда же.
— Не умер, доченька, не умер, а всего лишь трансформировался. Вас так в высшей школе учили. Раньше школы были при церквях, а теперь вот и сами высокие стали. А ты учись, слазь со стола, и иди учись, зачет завтра как ни как. Слазь, говорю, и учись, дочь моя.
— Ну, не могу я учиться по конспекту, я там ничего не понимаю, сразу видно не специалист писал.
— Не будешь учиться так специалистом никогда и не станешь.
Папа подходит ко мне и протягивает руки, видно собирается снять. Кричу, чтоб не снимал. Подошла к краю стола чуть не свалилась, пришлось кричать громче и по натуральному. Папа кричит, что это знак Божий, чтобы я слазила быстрее. На крик прибежала мама из соседней комнаты, в комнату заходить отказалась, из моего детства она четко усвоила, что когда двое детей делят свои игрушки им лучше не мешать.
— Мама, папе плохо, он считает себя богом, — ябедничаю первая я, чтоб он не успел.
— Да, доченька, — закивала головой мама, — он бог, а я святая мать Тереза. Ты что думаешь, еще кто-то столько идиотов в одном доме выдержать может? Ну, чего, чего ты у папы книги забираешь, совесть у тебя есть?
— Не знаю, зачет завтра, а сегодня сложно ответить — говорю я, но на всякий случай слажу со стола, все равно на полочке ничего нет. Наверное, нужные книги в шкафу прячет. Мама закрывает дверь, уходит. Смотрю на папу.
— Папочка, прости меня, я вела себя не хорошо. А теперь давай отодвинем стол и поищем книги в шкафу.