как-то раз приснился очень реалистичный сон, который и послужил основой сюжета для этого романа (я надеюсь). Это не первое мое детище, но на литературный форум выкладываю впервые. Очень хочется увидеть критику и ваше мнение. Пока написана только первая глава. Скоро я надеюсь будет и продолжение.

                                                       

     Дверь негромко отворилась и комнату, крадучись, и как-то подобострастно вошел худощавый бородатый человек с загорелым лицом, усеянным многочисленными шрамами.
    - Здравствуй Ахмед, - Я попытался сделать удивленное лицо, и откинулся на спинку кресла. – Садись, рассказывай, за чем пришел?
    - А! Узнаю тебя Бори, столько лет прошло, а ты не меняешься! – Ахмед говорил на английском, с сильным арабским акцентом. – Ты даже не спросишь, как я тебя нашел?
    - А что тут спрашивать, сам прекрасно знаю. – Я достал из  золотой коробки короткую сигару и, чиркнув настоящим Зиппо, вдохнул аромат Кубы, или может Колумбии, или еще какой-нибудь поганой страны наподобие той в которой я, вот уже несколько лет, успешно скрывался от этих самых людей. - Только если честно, Ахмед, я позволял иногда тешить себя надеждой, что все-таки спрятался хорошо, и вам меня ни за что не достать.
    - Ну что ж, признаюсь, пришлось изрядно голову поломать, и, если бы не моя уверенность, что после того случая в Бомбее ты остался жив, то они бы тебя даже не искали. – Араб криво ухмыльнулся, - как мы оба видим, я оказался прав.
    - Спасибо тебе Ахмед, удружил. – Жгучее желание пристрелить этого пустынного шакала, как его прозвали свои же «компаньоны», нарастало во мне с каждой минутой. – Ты искал меня все три года?
Хриплый харкающий смех раздался из его желтозубой пасти.
    - Ты слишком высоко себя ценишь Бори, я знал, что ты жив, но искать тебя начал всего полгода назад. Да это было нелегко, спустя кучу времени разбирать по камешкам каждое твое действие, твой ход, отслеживать по дневникам,  чекам, гостиничным книгам, и записям со спутников, перемещение твоего отряда, открывать все новые сведения о твоих счетах в разных странах. Но, тем не менее, это было интересно! Знаешь, Бори, есть такая восточная мудрость, «Аллах все видит»! – Нервный захлебывающийся смех исказил и без того уродливое лицо араба.
    - Это уж точно. – Я выпустил синий клубок дыма. – Так зачем пришел, убить и снять на камеру?
    - Не говори ерунду, разве я стану убивать старого друга. – Ахмед всегда очень плохо изображал поруганную честь и оскорбленную невинность. – Я здесь, потому что кое-кому вновь требуются твои услуги.
    - Стоп не продолжай, ничего не хочу знать, я давно завязал с этим, и вообще по официальной версии умер, в ходе проведения специальной операции. А зовут меня теперь не Борислав, а Герман Кенинг, я гражданин ЮАР и понятия не имею, о чем ты говоришь Ахмед.
    - Я так и думал, что ты откажешься, но подумай сам, что это за жизнь, вечные прятки, каждый стук отдается в нервы, каждый шорох заставляет обернуться, вот и сейчас, я уверен, ты держишь на коленях  пистолет. Так жить нельзя Бори, я пришел к тебе один и без оружия просто поговорить. Они хотят только, что бы ты выполнил еще одно задание, как раз по твоей части, последнее для тебя. Деньги я тебе не предлагаю, их у тебя и так больше чем достаточно, я лишь уполномочен объявить тебе, что если ты согласишься, они прекратят на тебя охотиться. Откажешься, тогда ничего не изменится, так и будешь жить в страхе и, в конце концов, -либо окажешься на кладбище, -либо в психушке. – Ахмед встал, как бы заканчивая разговор, поправил костюм
    – Ты подумай. – И уже у самого выхода обернулся и добавил.
    - Я остановился в гостинице Претория, это где-то в центре. Альмадир Бенаянаси номер комнаты 235.     

                                        Глава 1. Шайтан с крестом 

    Я взял с колен револьвер, и кинул его на стол – это был всего лишь древний кольт 1873 года, такой допотопный, что перед каждым выстрелом надо было заново взводить курок. Это эхо американских колонистов еще ходит в Африке на черном рынке, хотя подобное старье постепенно вытесняют блестящие Германские зиги, вороненые Израильские узи, и беспощадные как советская власть Русские АК – 47.
    Потушив сигару, я откинулся в кресле и задумался. Да, как ни крути, Ахмед был прав, да что там говорить чертовски прав, я совсем растрепал себе нервы за эти три года, а первые месяцы, моих скитаний, когда я, то и дело, менял места проживания, города, страны, я спал в ванной. Единственно, он явно ошибся в моих средствах. От тех миллионов, которые скопились у меня на счету, и тех, которые я урвал в Бомбее, практически ничего не осталось. Что-то ушло на переезды, проживание, на взятки, шутка ли, я за три года восемь раз успел поменять гражданство. Но большая часть моих денег была в одном маленьком Техасском банке, который пару месяцев назад дочиста ограбил какой-то долбаный ковбой, наверное, из тех, которые только в школах да детских садах стрелять только и могут. Да, от денег я бы не отказался, да и эти кошки-мышки мне порядком поднадоели. Я улыбнулся от мысли, что Ахмед сейчас доволен собой, и думает, что застал меня врасплох. Но на самом деле я знал, что он здесь, как только его нога ступила на землю в местном аэропорту, и даже еще чуть раньше, когда он только покупал билет в кассе я уже знал, что он летит сюда. В этом и была прелесть ЮАР. Если бы в этих бесконечных телевизионных викторинах был бы вопрос «как вы думаете, где лучшее в мире укрытие, для бывшего террориста и наемника, от таких же, как он», правильный ответ был бы, несомненно,  Южно-Африканская-Республика. Я перепробовал много стран, но нигде не чувствовал себя под такой защитой как здесь, и тому было свое объяснение.
      Все это началось, когда колонисты, немцы, обнаружили здесь огромные залежи драгоценных камней, в основном бриллиантов. Тогда они начали ожесточенную борьбу, с целью стать независимым государством и, в конечном счете, к началу двадцатого века, добились этого. Со временем белые поняли, что эта земля просто усеяна кимберлитовыми трубками, драгоценных жил было так много, что они зачастую выходили на поверхность, и запасы этих сверкающих камешков были просто невероятны, огромны, безумны. И вот тогда все кому не лень принялись их добывать. Местное население, эти нищие и больные южноафриканские крестьяне, рыли огромные котлованы вручную, и находили целые состояния, но, не зная этого, сбывали, все предприимчивым европейцам, чуть ли не за еду, и лекарства. И вот именно тогда на фоне этой алмазной лихорадки появляется компания «Де Бирс», которая, пользуясь поддержкой правительства, начала постепенно захватывать все разработанные скважины, и самостоятельно добывать и продавать бриллианты. Со временем эта компания монополизировала практически весь алмазный бизнес, и была монополией, пока в Сибири не обнаружили подобное алмазное плато.
       Но, тем не менее, ситуация только ухудшалась. Бриллианты можно было найти практически в любой точке страны, что местному населению, было очень даже на руку. На мировой рынок «черные» алмазы попадали все чаще. Примерно тогда правительство сильно ужесточило контроль и наказания за нелегальную добычу и сбыт драгоценностей как внутри, так и вне страны, вплоть до смертной казни. А нелегальной считалась любая, кроме той которую осуществляла Де Бирс. Эти богатенькие фрицы, потомки бежавших фашистов, очень быстро поняли, что если добывать алмазов много, то они только проиграют, рынок насытится этим товаром и цена на него неизбежно начнет падать. Единственно картину портило местное население, которое, погибая от нищеты, пыталось хоть как-то заработать, и продолжало рыть землю, даже под страхом расстрела. Правительство не могло справиться с этой задачей – «воровали» все, а всех не перестреляешь. Тогда Де Бирс, в очередной раз, взялась за это дело сама. Для начала они решили просвечивать всех своих работников рентгеном, перед входом и при выходе с работы. Затем наняли огромное количество охранников, которые объезжали особо «опасные» зоны и в случае обнаружения «нарушителя» имели полное право стрелять на поражение. Но и этих мер оказалось недостаточно, тогда эти, без сомнения богатейшие люди в мире, наняли лучших во всей Европе сыщиков, и организовали, что-то вроде своей разведслужбы, и после этого были всегда прекрасно осведомлены, в какой точке мира нелегально продаются их бриллианты.
      В дальнейшем эта секретная полиция Де Бирс опутала практически весь мир, и ее база данных стала не хуже чем у Моссада, или ЦРУ. Они прекрасно знали, кто прилетал, приплывал, приезжал и даже приползал в страну, следили за всеми суднами, которые проплывали мимо их берегов. Словно толстый жадина с пирожком в углу класса. Они могли узнать все практически про любого человека в мире. И получив доступ к этой базе через одного из таких сыщиков, я начал спать спокойно. Но два месяца назад мой банк конкретно почистили, и теперь мне нечем было платить ему за услуги. Поэтому пришлось продать свой роскошный дом, и поселиться в этой лачуге на окраине Кейптауна. Затем все машины, кроме новенького Альфа-ромео, который я решил продать, только после того, как продам носки и трусы. Потом почти весь мой арсенал, там было много чего даже два станковых пулемета с тепловизерами  и  автоматической лазерной наводкой, гранатометы, минометы, все ушло этим тупым Ангольским повстанцам, остался только этот кольт. Я ждал пока, что получу страховку, но, судя по всему, вряд ли дождусь, не по мне это.
     Надев пальто и засунув в его карман револьвер, я стащил из золотой коробочки еще одну сигару и, взяв ключи от машины, вышел из дома. как он там сказал Аль… Альдир, тьфу, черт голову сломит.

     Где находится гостиница «Претория» в Кейптауне знала каждая собака. Лучше нее трудно было найти не то что в городе, а возможно и во всей Африке. Я точно не знаю, сколько там стоит провести одну ночь, но, думаю, что ключей от моего новенького кара было бы недостаточно. 
     В ее огромном холле, отделанным настоящим золотом и алмазами можно было легко встретить какого-нибудь арабского шейха с целым гаремом жен, в черных хиджабах, ловко выпрыгивающих из стеклянного лифта, и так же ловко запрыгивающих в длиннющий лимузин. Или мерно и важно прогуливающихся, белых людей, чьи зажратые, рожи чаще всего мелькают на страницах журнала «Форбс». А иногда здесь появлялись и голливудские знаменитости, приезжавшие сюда купить всякие побрякушки, ну и заодно лишний раз засветиться по телеку, раздавая жвачку и кока-колу, бедным африканским детям. Хотя я сам никогда не жаловался на отсутствие денег, и меня можно было смело отнести к разряду миллионеров, однако все эти лицемерные жлобы меня сильно бесили. Даже не знаю почему. По роду моей деятельности мне приходилось не раз общаться в их кругу. Стоя в белом фраке  возле камина, поддерживая непринужденно веселую беседу где-нибудь в швейцарских Альпах, меня распирало от жуткого желания достать откуда-нибудь огнемет и спалить всех на хрен. Был у меня в отряде один психолог практикант, так он сказал, что это болезнь какая-то. Возможно и так, я вообще несдержан, в своем поведении, и если честно не очень то люблю людей, мне проще пристрелить Майкла Джексона, чем задавить кошку. За это, мои арабские «друзья», дали мне весьма звучную кличку «Шайтан».
     Я лихо повернул на перекрестке, подрезав, и испугав до смерти, какую-то пухлую дамочку за рулем Фольксвагена. До гостиницы оставалось около пятиста метра по прямой и широкой дороге. Я вдавил газ до упора, и триста с лишним лошадей вжали меня в удобное спортивное гоночное кресло. Продемонстрировав ошалевшим швейцарам, торможение с разворотом на 180 градусов, я заглушил мотор, и с кирпичной мордой вылез из-за руля.
     - Отгони так, словно она твоя – Я кинул ключи одному из высоких негров одетых в нелепые красно-белые сюртуки.
     - Хорошо Мистер – Этот великан улыбнулся мне двумя ослепительно белыми и идеально посаженными рядами зубов, и рысью побежал к машине.
     Холл был прекрасен, нечего сказать, на высоком куполообразном потолке красовались мозаики эпохи возрождения, выполненные, скорее всего, из полудрагоценных камней. Стены украшала замысловатая лепка,  из чистого золота усыпанная мелкими бриллиантами. А  скользкий пол был из настоящего мрамора, возможно даже греческого, каждый шаг по которому, отдавался гулким эхо.
     Я направился прямо к ресепшену. Молодой человек европейской внешности в очках  и с хорошей стрижкой, внимательно меня разглядывал, с того момента, как я вошел. Я знал, на такую работу берут только очень образованных людей, этот паренек, на вид ему было около двадцати пяти, должен был знать как минимум 12 языков, изучать психологию, этику, хорошие манеры, быть сведущим во всех новинках моды, и знать всех постояльцев в лицо по имени отчеству. Это был минус для меня, но минус небольшой. Вместо приветствия я сделал усталую мину и вытащил из внутреннего кармана удостоверение сотрудника спец отдела «Де Бирс».
     - Мне нужна ваша гостевая книга – Я облокотился на стойку и достал сигару
     - У нас не курят, сэр. – Парень, не торопясь, но в то же время достаточно оперативно изучил мою корочку, и положил обратно. – Могу я поинтересоваться зачем?
     - Не ваше дело. – Сказал я, чиркая зажигалкой. Наглость, иногда, в таких ситуациях сильно помогала.
Не говоря ни слова, Дэниел, так было написано на бэйджике, достал из-под стола массивный фолиант, стилизованный под старину, с желтыми, выцветшими страницами и пепельницу, после чего ретировался к другой стороне длинной стойки. Да, спец отдел «Де Бирс», здесь чли даже больше чем КГБ в Советском Союзе.
     Я полистал книгу и, найдя вчерашнюю дату, начал искать номер 235. Напротив цифр значилось  Альмадир Бенаянаси. Я мысленно хлопнул себя по лбу. Точно! А я всю дорогу вспоминал. Затем я посмотрел, кто был в соседних номерах - старый перестраховочный трюк. Один номер был пуст, а напротив второго, красивым английским почерком, было выведено - Мр. Дж. Клуни. Я внутренне улыбнулся, «Да, Ахмед явно боится за свою шкуру, раз поселился рядом с бэтменом».
     - Подскажите, как пройти в 235 номер – сказал я, захлопывая книгу.
Дэниел махнул рукой одному из негров у входа, и, когда тот подбежал, велел ему проводить меня.             
                       

     Швейцар молча подвел меня к роскошной двери и, вежливо наклонив голову, собрался уходить. Я не отрываясь смотрел на три позолоченные цифры и перед глазами вставали до боли знакомые картины из моего прошлого. Какие только схемы, не приходилось выдумывать, чтобы очень красиво и чисто убрать человека. Я схватил негра за пиджак, и, сунув ему в руку кучу смятых купюр, жестом попросил постучаться.
     Несмотря на недостаток в образовании, Ахмед был очень хитер, и весьма изобретателен. Я привык сталкиваться с различными ситуациями и всегда старался просчитать все возможные варианты. А вполне был возможен и такой - меня заказали. И, хотя, Ахмед очень редко выполнял работу киллера, но все же иногда, в особо деликатных случаях, это имело место быть. Например, могло быть и так, что, разведав, мое местонахождение, он понял, что прилететь в эту страну незамеченным не выйдет. Тогда он разыграл великолепный спектакль. По прилету он сразу пришел ко мне, и без оружия, и не просто пришел, а принес весточку и предложил работу. Сказал, что никто на меня обиды не держит, даже наоборот, я оказываюсь нужен. А если бы он не появился сразу, ясное дело, я бы занервничал, и скрылся бы где-нибудь, тогда меня ищи свищи. Нет, он сразу пришел сюда, и как раз тогда, когда мне, эта работа, была бы очень кстати. По его расчету я должен был посидеть пару часиков поразмышлять, а потом, готовенький, сам придти к нему в номер, а там, -либо яд в бокале, -либо пуля в затылок. И все, потом возьмет другой, заранее подготовленный паспорт, и станет каким-нибудь Элвисом Пресли, или еще кем, неважно. Вот так, просто и со вкусом закончится жизнь известного террориста Борислава Драгуница по прозвищу «Шайтан». Конец.
Я слегка помотал головой и отогнал от себя дурные мысли, если даже и так, то я готов, и просто так не дамся. Покрепче сжав в кармане пальто шестизарядный револьвер, я встал за швейцаром, так что бы в случае чего он послужил мне живым щитом. Почти сразу дверь отворилась, и перед нами предстал Ахмед, в белом банном халате и с полотенцем в руке, я быстро и резко сказал ему на арабском, что бы он бросил полотенце. Он послушно отшвырнул тряпицу вглубь комнаты и уставился на меня ошалевшим и испуганным взглядом, заметив очертания пистолета в кармане. Я, не спуская с араба глаз, дал «бою» еще несколько купюр, и затем вошел в номер. Закрыв за собой дверь, я увидел, насколько жалок и беспомощен был сейчас передо мной Ахмед. Чувство тревоги окончательно ушло, я расслабился, но решил проучить разок этого «пустынного шакала».
     - Ахмед, ты знаешь, что очень много дерьма принес мне в моей жизни? – начал я вместо приветствия.
     - Послушай Бори… - Его глаза округлились,
     - Заткнись и сядь, у меня достаточно оснований, что бы замочить тебя без колебаний и сожалений, ты это знаешь, отвечай!
     - Да, но…
     - Вот! Но есть одна причина, всего лишь одна по которой я не буду этого делать сейчас, знаешь какая?
     - Нет, друг, брат, послушай… - Казалось, он сейчас упадет на колени и будет в слезах просить меня о пощаде.
     - Тихо! Не шуми, я не буду убивать тебя сейчас, только потому, что за той стеной, спит Бэтмен, и если мы его вдруг разбудим, то нам обоим не поздоровится. – С этими словами я плюхнулся в соседнее кресло и убрал револьвер обратно в карман. До Ахмеда смысл слов дошел только тогда, когда я уже подкуривал взятую с его столика сигарету. Он злобно посмотрел на меня и грязно выругался по-арабски.
     - Бори ты совсем здесь с катушек съехал, зачем так пугать, шайтан тебя разбери.
     - А я и есть «шайтан», ты разве забыл, Ахмед? Ну ладно, не обижайся, ведь есть одна восточная мудрость «На обиженных воду возят». – Теперь настал мой черед гоготать в голос, брызжа слюной ему в лицо. Подождав пока я закончу ржать, он с непроницаемым лицом взял со столика сигарету и, закурив, спросил абсолютно деловым тоном.
     - Так ты согласен еще разок сработать на «Короля»?
Он достиг желаемого, я поперхнулся дымом.
     - как, на самого «Короля»?
     - Да, это очень ответственное задание, и из множества кандидатур был выбран именно ты, не спрашивай почему, я не знаю.
     - А что за задание?
     - Говорю тебе, не знаю, я ничего не знаю, я лишь должен был убедить тебя взяться за эту работу. 
     - Ты меня еще не убедил, помнится, ты говорил, что за мной перестанут охотиться. Это остается в силе. И еще, я хочу миллион прямо сейчас и еще два после выполнения задания.
     - Тогда мне надо позвонить.
     - Ну, звони, а я пока тебя подожду здесь, и не вздумай шалить Ахмед, - Я вытащил из кармана револьвер и положил его на стеклянный столик рядом с вазой цветов.

     Я еще не успел докурить сигарету, как Ахмед вернулся. Ни говоря, ни слова он подошел к ящику возле кровати и вытащил оттуда два авиационных билета.
     - У тебя есть пять часов на сборы, Бори. Для начала советую проверить этот банк на Каймановых островах, и этот счет. - Он протянул мне исписанный цифрами «стикер», и придвинул ноутбук. Мне хватило трех минут, что бы все просмотреть.
     - Видно задание серьезное, раз они так быстро согласились, а? Ахмед как ты думаешь? – Бородатый араб, только зло глянул на меня из-за плеча, и продолжил собирать вещи.
     - Ладно, не дуйся, нам еще с тобой вместе лететь. – Сказал, я, переводя деньги с электронного счета в золотой запас. Такая вот простая и надежная защита от хакеров. Куда бы вы не переправляли деньги, какими бы паролями их не защищали, хороший хакер, все это сломает, и за считанные секунды ваши денежки испарятся. А, просто переведя их в золото, вы получаете номер ячейки, который лучше запомнить, и говорите кодовое слово, которое понадобится только при обналичивании. Вот такая простая и очень надежная защита. Теперь денежки лежат в слитках, в хорошем и надежном банке. Я напечатал кодовое слово «журавль», затем взял со стола тряпочку и аккуратно протер все клавиши.
     - Не лететь. – Вдруг пробасил Араб.
     - Но я вижу два билета.
     - Твой тот, который до Парижа, мой до Лахора. Я вылетаю через два часа ты через пять.
     - Постой, а что если бы я не приехал, к тебе так быстро, ты бы пропустил рейс? – Ахмед улыбнулся, застегивая молнию на чемодане.
     - Ты бы приехал Бори. А теперь, если позволишь, я продолжу собираться, и, кстати, советую тебе заняться этим же.

     В то время, когда на земле уже наступил поздний вечер, я сидел в первом классе огромного боинга и потягивал настоящего «Джека Дэниелса», любуясь ярко красным закатом. Удобное кресло, и волнистый голос Эдит Пиаф в маленьких наушниках, а может и алкоголь, заставляли меня окунуться в глубокое море воспоминаний и ностальгии.
     Париж, я любил этот город. Когда-то. Когда-то давно, кажется в той жизни. Был совсем другой я, и мир вокруг был совсем другой. И казалось, что все в этом городе делалось специально для нас. Фонари зажигались только для нас, продавцы фруктов выходили с утра только для нас, и даже солнце вставало и садилось только для нас. Я любил ее. Да, я любил ее, любил нежно, страстно, не требуя отдачи, как любит тот, кто любит первый раз в жизни, единственный раз. И она чувствовала ко мне то же самое, и была готова на все, была готова идти со мной на край света, и пусть это звучит банально, но так оно и было, поверьте. Уже потом, убей не помню, как мы туда забрели, на одной из Парижских крыш она рассказала про себя все. Без единой слезинки, и дрожания в голосе, она говорила эти ужасные вещи, и, казалась, она была счастлива. Наверное, оттого, что я теперь знал все, и ее больше не терзали сомнения. Она была счастлива. Я пытался что-то говорить, я пытался держать ее силой, но в ее нежном взгляде я тогда прочитал твердую решимость, и любовь. Да как ни странно и противоречиво это звучит. Она выполнила обещание, данное другим людям, взорвав себя на следующий день в нашем любимом кафе на улице Ришелье. «Смертницы», так их теперь называют. Но она сделала это не потому, что, верила в какие-то туманные идеалы, нет. Она просто любила. как любит только женщина. Я это понял совсем недавно.         
     Подъем внезапно закончился, и в салон дали свет, я осмотрелся. Да, первым классом сейчас, редко кто летает. Парочка спящих толстосумов, небольшая усталая компашка «золотой молодежи», да рыжая девушка с ноутбуком на голых коленках. Я решил, что ее общество для меня будет наиболее приятно.
     - Вы не составите мне компанию, не люблю пить в одиночестве. – Знакомиться с дамами, как у Джеймса Бонда, у меня никогда не получалось.
      - Да, конечно, присаживайтесь, мне и самой скучно, вы говорите, на французском с восточно-европейским акцентом. Вы поляк? – Я присел за соседнее кресло, и улыбнулся, собеседница попалась не из глупых.   
     - Почти угадали восточный немец, - Я мельком заглянул, к ней в ноутбук. Она разгадывала кроссворд на русском, который, с рождения, я знал очень даже неплохо, и следующую фразу уже сказал на нем, не забывая при этом коверкать язык, изображая сильный немецкий акцент.
     - Но давайте все-таки познакомимся – Герман. – Ее округлившиеся веселые, и, даже, немного озорные зеленые глаза, резко посмотрели на меня. А аккуратненький ротик расплылся в удивленной улыбке.
     - как вы узнали, что я Русская?
     - Вы кроссворд, разгадываете на этом языке, так как вас зовут, если конечно, это не государственная тайна.
     - Ой, извините, конечно же, - Она протянула мне руку для пожатия. – Татьяна, но можно просто Таня. Я тут как раз над одним словом думаю, вы случаем не подскажете, «Техническое улучшение», 18 букв, я уже всю голову сломала.
     - Я подумаю, а кем вы работаете, я вижу у вас на коленях очень мощный ноутбук, такие не каждый день видишь.
     - Да это «Apple», очень мощная штука. Я переводчица. Сейчас лечу с одного скучного саммита, на другой не менее скучный. Пол жизни в небе, пол жизни в аду. – Она мило улыбнулась. 
     - А вы?
     - О, у меня работа повеселее, я террорист. -  Никогда не верят, богом клянусь, звонкий смех был тому подтверждением.
     - А вы смешной, немцы не такие.
     - У меня французские корни.
     Весь полет мы мило проболтали, даже не помню о чем, но ощущения были приятными. Уже у самого трапа, она дала мне свою визитку.
      - Вы звоните, если опять не с кем будет выпить. – Таня многозначительно улыбнулась.
      - Усовершенствование.
      - Простите, что?
      - Усовершенствование, то слово из кроссворда.
      - Обязательно звоните. – Она опять засмеялась
Я посмотрел как ее забрал длинный лимузин, и во второй раз в жизни ступил на землю Франции. 
   
       Меня никто не встретил. Это было очень странно, тем более для «Короля», чьи принципы и манеры давно славятся в наших кругах. Я стоял у выхода, из аэропорта Шарля де Голля, перекинув пальто, через спину, на улице была дикая жара. В голову ничего путного не приходило. Конечно, его люди могли опоздать, или попасть в какую-нибудь нелепую аварию, но тогда бы они позвонили. Странно все это, с самого начала странно. Я уже решил, было идти на старое явочное место, как вдруг ко мне подбежал, один из этих молоденьких парижских таксистов. В футболке сборной Франции с фамилией «Зидана» сзади, и нелепой кепке на грязной и растрепанной голове. Скорее всего, насмотрелся фильмов Люка Бессонна, и теперь мнил себя крутым водителем.
     - Мсье, давайте подвезу, всего 30 евро в час. – Маленький поджарый паренек, появился откуда-то сбоку, сильно жестикулировал, и громко кричал мне в ухо, думая, что я не понимаю по-французски.
     - 30 евро! Слышите?! Всего 30! Довезу хоть до Марселя! Хоть до Корсики! Вам куда?! Ну, куда вам!? – Я молча наблюдал за его потугами и думал, что теперь делать, куда направиться. Может быть, сходить на могилу Софии, или сначала, все-таки, снять номер в гостинице.
     - Эх, тупые янки, понаехали, хрен знает, откуда. Щас, до тебя, придурок, дойдет, что я таксист. Потом закиваешь, фотик достанешь. Будешь сидеть, пальцем в карту тыкать, да в окно лупиться. А если еще, попросишь меня ехать помедленней, что бы ты успел все запечатлеть, то клянусь святой девой Марией, я тебя высажу ко всем чертям. – Его веселый монолог, меня слегка отвлек, и я глянул на него, улыбнувшись.
     - О! Ну что понял, наконец, эй! 30 евро ин уан хаур, андестенд, гнида американская?! – Я весело закивал головой, изображая из себя того, кого он во мне увидел.
     - Окей, окей, андестенд. – Я достал деньги из бумажника, и подумал, жаль, что не взял с собой фотоаппарат - этот парень очень забавно бесился. 
     - Фффух, ну поехали, велком ту Париж, андестенд? Что б вы сдохли там все вместе со своим тупым президентом. – Он ловко запрыгнул в свой небольшой желтый Пежо 206, и поманил меня рукой. Когда я расположился сзади, он развернул передо мной карту города.
     - А теперь тыкай пальцем куда, андестенд? – Я показал ему на елисейские поля и сказал «Бристоль». Парень пробубнил еще что-то, про меня и про всех американцев в целом и завел двигатель.
Я приоткрыл окошко и закурил, этот малолетний Шумахер, хоть и гнал в среднем сто километров по городу, однако водил совсем даже неплохо, успевая одновременно, поворачивать руль, говорить по мобильнику, и очень активно и живописно жестикулировать другим водителям.
     Мимо быстро мелькали до боли знакомые пейзажи, и я опять впал в ностальгию.  Что же все-таки тогда произошло, почему Софи решилась на это. Я не знал всех ее причин и судить не мог. Но в тот страшный день я поклялся найти этих  людей и убить. Именно из-за них моя любимая убила себя, из-за них я стал тем, кем я стал, и из-за них  теперь я здесь. Когда мы уже проехали Монмартр, я опомнился и постучал таксиста по плечу.
     - Эй, уважаемый, мы не в ту сторону едем, я сказал «Бристоль». – Немного забывшись, я ляпнул все это на чистом французском. как и следовало ожидать, машина с визгом затормозила. Поняв, всю комичность ситуации, я невольно рассмеялся, но мой смех резко прекратился, когда паренек обернулся – в руке он держал короткий автоматический пистолет.
     - Расстегни рубашку, живо. – В его глазах застыло ледяное спокойствие, он не спускал с меня глаз, и в тоже время не вытягивал пистолет перед собой, как это часто показывают в голливудских фильмах, а грамотно держал его в согнутой руке возле себя.
     - Ну! Быстро! – В животе, что-то скрутилось, я понял, что он не шутит.
     - Зачем? – Смуглый паренек в футболке «Зидана» передернул затвор. Я поспешил выполнить приказ, может быть даже слишком быстро, так как несколько пуговиц слетело на пол. Внимательно осмотрев мою волосатую грудь, он убрал короткий браунинг и улыбнулся. 
     - Порядок. – Он кинул мне черную тряпицу на колени. - А теперь, Мсье Драгуниц, я попрошу вас завязать глаза, мы едем к «Королю».
     - А зачем я расстегивал рубашку? – Он хитро ухмыльнулся.
     - Ваш крестик, он уникален.

    Еще, примерно, через час езды, машину начало сильно трясти – значит, выехали на проселочную дорогу. Черная повязка уже порядком мне надоела, но, тем не менее, в полной темноте и под гул машины очень хорошо думалось.
    И правда, как я сам не догадался. Это было мастерски придумано, что бы случаем, не привезти к «королю» кого попало, или, что еще хуже, не случаем и «не кого попало». Любые документы всегда можно подделать, любую внешность легко можно скопировать, сейчас можно все, были бы деньги. Но, единственная вещь, о которой знал только я, «король» и несколько людей из моих отрядов, которые, я уверен, уже давно мертвы, был этот самый крестик. Хотя назвать крестиком то, что болталось у меня в районе груди, на кожаном шнурке, было весьма сложно. Скорее это был бесформенный кусок серебра, лишь слегка напоминающий христианское распятие. Молодым, дерзким и не в меру впечатлительным бойцам, я всегда травил одну и ту же байку. Мол, пуля снайпера попала в крестик, и, я выжил, ну а от самого распятия, после этого, вот, что собственно, и осталось, и теперь я постоянно ношу его с собой как амулет. Но кто был постарше, да поопытней, только улыбались, они прекрасно знали – такого не бывает. Причем по двум причинам. Во-первых, снайпер всегда метит, -либо в живот, -либо в голову, так как первое ранение имеет сильное останавливающее действие, и, зачастую, смертельно, а второе и так ясно, убивает моментально. А во-вторых, даже если допустить, что рука снайпера дрогнула и пуля попала мне, совершенно случайно, в металлический крест, то тогда в груди у меня была бы дыра диаметром, примерно, десять сантиметров.
     Но на самом деле история этого креста началась на моей родине, в Югославии, а точнее, теперь уже Сербии. С ним мой дед прошел почти всю вторую мировую, партизаном, отстреливая немецкие патрули. В землянке и нищете, питаясь, чем попало, несколько сильных физически и стойких духом мужчин организовали сопротивление в лесах под Иванградом.  Однако в конце 44-го месторасположение их убежища сдал, за буханку хлеба, и черпак масла, местный грек. Тогда же был ожесточенный бой, немецкие подразделения, окружив, отряд 10-20 партизан, били из всех орудий. И только после нескольких неудачных штурмов, фрицы, разбитые и сломленные духом вызвали артиллерию и гаубицами уничтожили горстку этих смелых людей. Слух о том, что партизаны убиты, сразу оббежал все окрестные деревни, словно мартовский ветер. Матери, жены, дети этих славных людей, пришли на место битвы и даже не смогли опознать своих героев, до того сильно и долго по ним бомбили гаубицы, что даже трупов не осталось. Но моя бабушка, нашла серебряный крестик, принадлежавший деду. Правда от него мало что осталось, но она все же сохранила его. На этом месте теперь братская могила, и имя, Андро Драгуница выщерблено первым на черной каменной плите.
      Потом серебряное распятие, по праву, перешло моему отцу. Он погиб в девяносто первом. Резко начавшаяся гражданская война, унесла его жизнь слишком быстро, ему было всего пятьдесят два года, он работал, дипломатом в Берлине. Когда началась война, его отозвали домой. Он добирался сам, на машине. Уже на границе со Словенией, где и происходили в то время первые вооруженные столкновения, его остановили.   Пограничник, посмотрел документы и попросил выйти из машины. На что мой отец заявил о дипломатической неприкосновенности и полез в бардачок за соответствующей бумагой. Огромная толкучка и суета, а может и слухи о перестрелках, видно сильно отдавали по нервам солдата, и он, считая, что отец достает оружие, выстрелил без предупреждения. Инцидент загладили тогда, только потому, что Белграду не нужно было осложнение отношений с соседними, и без того враждебно настроенными странами. Нам  передали его уже в гробу. Я помню, как убивалась мать и бабушка, мне тогда было девятнадцать лет, крестик перешел ко мне. Может быть, именно в тот момент во мне проснулись гены дедушки, или это был просто юношеский максимализм, но я впервые взял в руки оружие и пошел воевать. И это не смотря на то, что все прочили мне успешную карьеру дипломата. Благодаря отцу я неплохо выучил Немецкий, Английский и Французский, Русскому меня учили в школе, и при всем этом я, естественно, знал свой родной Сербский. Но я избрал другой путь.
     - Все мсье Драгуниц, вы можете снять повязку. – Машина остановилась.