Странное чувство – эта любовь.
То боль причиняет, то дарит счастье.
Воздух вдыхаешь вновь и вновь.
Она имеет свойство – внезапно кончаться.
Останется утро и блики от солнца
В сердце, в котором жила она когда-то.
Останется надежда, что, может, вернется.
Останутся осколки, обрывки плакатов.
Впустила в сердце, пригрела теплом,
А он забежал, набросал окурки,
Вытоптал, растоптал, что потом?
Внезапно захотел сыграть с тобой в жмурки.
Спрятался где-то, ждет, когда найдешь.
Ему нравиться смотреть, как ты плачешь.
Потом ты конечно же это поймешь,
Поймешь, что ты для него ничего не значишь.
Сначала будет сильная острая боль,
Потом шок и непонимание, за что все это.
Там, где были годы, сейчас стоит ноль.
Окно открываешь. Одумайся! Стоит ли?!
Берешься за пачку, достаешь сигарету,
Закуриваешь нервно, в углу забившись.
«Была любовь, а теперь ее нету!» -
Кричишь во все горло, сознания лишившись.
Теперь ты одна, кругом мира правила.
«И он не придет уже – этот сладкий мерзавец».
Стакан горькой водки выпить себя заставила,
Потом все-таки вырвала, засунув в рот палец.
Ты ненавидишь себя за отсутствие стойкости
И хоть малейшего, но какого-нибудь терпения.
Он заставил тебя пойти на глупости
И лишил к самой себе ценного уважения.
Вдруг звонок в дверь, открывать не хочется,
Но встаешь и идешь, звук не умолкает.
Открываешь – там лицо ухмылкой корчится.
Улыбаешься зло в ответ и в квартиру впускаешь.
Он как ни в чем не бывало обнимает,
Шепчет на ухо слова свои нежные.
Говорит тихо, страстно, что тебя сейчас желает,
Посвящает в фантазии свои безбрежные.
Ты смеешься дерзко, даваясь поцелуям,
Говоришь, что ждала, что плакала, бедная,
Он довольно ухмыляется, что его ты ревнуешь.
Кожа его горячая, как Солнце медная.
Рвет на себе рубашку, глаза слепы от страсти,
Кричит в беспамятстве, что стерпеть не может.
А ты стоишь и наслаждаешься счастьем,
Не двигаешься – он лезет вон из кожи.
Хватает за запястье, шепчет «ну же, скорее»,
Ты смотришь в глаза его дьявольски-сладкие,
И думаешь про себя: «Сейчас тебя согрею,
Так, что век будешь помнить руки мои хваткие».
Медленно снимаешь с себя водолазку,
Он как волк смотрит, видно, что мочи нет.
Поворачиваешься к нему и строишь глазки,
А потом сухой щелчок пощечины…
Он сразу остывает, стоит как статуя.
Глаза большие, еле-еле дышит.
Ты шепчешь тихо-тихо: «Мерзавец, хватит с меня».
Но этого достаточно: он понимает, он слышит.
Ты больше не во власти рук этих нежных,
Ты больше не веришь словам этим лживым.
Слышишь, шуршит в коридоре одеждой
И от подъезда уносится машина.
Темная комната, слезы и радость.
Хватит шипов и боли достаточно.
Любовь выброшена в мусорное ведро как гадость.
Луна в окне улыбается загадочно.
Ушла любовь – да и не любовь то, а пародия.
Стало грустно, пусто – какая жалость.
Но не хочется грустить, улыбнуться вроде бы.
Ушла не любовь. Любовь в сердце осталась…