В институте все обычно: никто не замечает блеск глаз, несколько необычную походку – все привыкли. Обыкновенная студентка, каких обучается в этом институте очень много.
И только раз в месяц-два происходит метаморфоза: девушка моет хорошенько волосы, иногда даже красит хной или тоником, красит ногти в темное, вытаскивает черную одежду из шкафа. Перед началом действа она красит веки черно-серым, рисует черное продолжение бровей, темно-вишневые губы, покупает билет в кассе и все…
Девушка осталась дома: она вышивает крестиком или упоенно читает Карнеги, Пастернака, Хемингуэя, а на действо идет полуженщина-полуволчица. За многие века жажда крови утихла в ее груди – осталось желание бросить вызов городу, идти, вызывающе гордо, так идти, чтобы прохожие оборачивались, а бабки на лавках получили новую тему для обсуждения. Она пошла охотиться, охотиться на живца: она манит к себе и обжигает своей недоступностью и темнотой, и потом злорадствует над попавшими в ее искусно расставленную ловушку.
Вот она пришла на место… Сексуально, вызывающе облизнет пересохшие губы, жажда зла и крови, глубоко запрятанная в генах и уже перешедшая в бессознательное делает ее взгляд более ярким, а походку немного крадущийся…
Она жмет руки – все знают волчицу, ее здесь любят и ждут. Она вслушивается: где-то внутри, в далеких закоулках мозга идет сигнал: «зло тут, прошу пани».
Тяжелые ритмы раскрепостят ее душу – она в толпе. Толпе бешеных, отдавшихся музыке полулюдей-полузверей.
После двух часов разрядки, она, довольная, словно только что поймала и съела аппетитного кролика, насытилась теплой и сладкой кровью, пойдет домой.
Придя домой. Она смоет косметику, возьмет Пастернака, прочтет еще несколько станиц «Доктора Живаго» и уснет… Ночью ей приснится ее мир и ее друзья в том мире.
Утром, проснувшись, она пойдет в институт… и только загадочный блеск глаз и слегка размашистая походка подскажут окружающим что ей хорошо, эйфория от действа еще не прошла.