Черный ангел нервно гладил рукой волосы льняные,
И шептал: “Не плачь, забудься, в жизни есть не только ложь,
Ты же знаешь, не все плохо в этом беспокойном мире,
Хватит нервною рукою гладить засапожный нож
Мы чужие, да, я знаю. Я люблю тебя, ты слышишь?
Я все помню, помню битву – черный смерч над ней витал…
Что ты? Что же ты так нервно дышишь?
Нет, не надо, успокойся, положи на стол кинжал…
Я все помню. Ранним утром я ходил по полю боя
Собирая души мертвых, тех, кто славно в битве пал.
Смутный образ твой увидел… и лишился я покоя…”
Черный ангел ненадолго, но серьезно замолчал.
“Ты жестока и прекрасна, дочь богов, сестра войны.
Ты красива и опасна. Я люблю тебя, пойми.
Мы сошлись в войне за души лучших воинов, но ты…
Ты меня сейчас послушай… ты свернула все кресты.
Кто же я теперь? Изгнанник? Падший ангел? Люцифер?
Иль забытый Богом странник, недостойный светлых сфер?
Пряча меч в стальные ножны, ты взяла с собой бойца.
Я не буду осторожным. Я с тобою до конца.
Я нашел тебя, ты видишь? Сумасшедший? Это так…
Меня этим не обидишь. А уж ты никак, никак…
Я хочу с тобой умчаться к черным звездам и к луне,
Ничего не опасаться,  не ждать стрелы в спине…
Я могу, ты веришь, правда? Я возьму тебя с собой.
Нет для нас пути обратно, проводник наш – волчий вой…”
Так сказал изгнанник Рая, исполнитель черных месс,
Но валькирия, рыдая, прошептала “Свет небес…”