С лицом окаменевшей черной пешки,
Веретеном и бумажными трубами
Я танцевал вальс с холодными трупами,
Чего не заметил в спешке.
Меня заклеймила архитектура города
Черными дырами площадей и трамваев.
Зато я ходим по пыли Парагвая
И слушал удары молота.
Шум воды в наполненной отелями ванной,
Неуемно притягивающий слабость и пятна.
Ветер срывал с меня соломенную шляпу,
И я носился за ней по саванне.
Ушел так далеко, что забыл свое имя.
Я не чувствую теперь даже его легкого привкуса.
Я оставался всю жизнь на дорожной привязи,
Так и не выработав нужного стиля.